Время умирать. Рязань, год 1237 [СИ] - Николай Александрович Баранов

Берут налоги, конечно. Десятую часть во всем, но терпеть такое можно, тем более любое восстание они подавляют с предельной жестокостью. Кстати, он, Ли-Хай, может поспособствовать переговорам.

— Покориться, говоришь? Ну, это вряд ли, — скорее, для себя, чем для пленника, произнес Ратислав.

Осалук, все же, перевел слова боярина. Ли-Хай, услышав перевод, затараторил с новой силой. Половец прикрикнул на него. Богдиец заговорил медленнее. Осалук перевел. Монголы непобедимы, говорил пленник. Монгола сажают на коня в возрасте одного года, учат стрелять из лука с двух лет. Потому он непревзойденный конный стрелок. Их мощные луки кидают стрелы так далеко, что луки других народов не могут с ними сравниться. Монгольский воин не знает усталости и может скакать не слезая с седла сутками. Едят они все, что родит природа. Великий Чингис завещал, что не бывает поганой пищи. При необходимости едят они даже человечину — пленных. А находясь в безвыходной ситуации, даже своих соратников по жребию. Монголу не страшны, ни холод, ни жара. Кони их, хоть и невелики, но неутомимы. Им не надо запасать корм на зиму, они сами добывают его из-под снега. В сражениях они грызут лошадей и воинов противника, как волки. Монгольское войско действует, как одно целое. Оно скованно железной дисциплиной. За любое неповиновение начальнику, или трусость в бою, наказание одно — смерть. Ни одно войско не может устоять под согласованными ударами железных монгольских туменов.

Пленник остановился, переводя дух, после долгой речи. Ратислав тоже молчал, размышляя над услышанным. Кое-что из сказанного он знал по рассказам разбитых монголами булгар и половцев, но что-то услышал впервые.

Остановились на привал. Пообедали. Богдиец ел много и жадно. На лысой голове заблестели бисеринки пота. Боярин дал ему спокойно поесть, потом сделал знак Осолуку и вместе с ним опять подсел к пленнику. Нужно было выяснить самый главный вопрос.

— Так сколько, все же, воинов в монгольском войске? — смотря прямо в глаза Ли-Хая, спросил Ратислав.

Тот, расслабившийся, было, после сытной еды, напрягся. Потом заговорил.

— Войско джихангира несметно, — начал переводить Осалук. — На марше оно занимает пространство от полуночного до полуденного окоема. На водопое оно может выпить реку средних размеров…

— Ну, хватит! — хлопнул ладонью по колену, Ратислав. — Мне страшилки для бабок не нужны. Сколько воинов в войске?

— Счесть их невозможно. Их больше чем звезд на небе, волос на голове, — перевел ответ пленника половец.

— Я не поверю, что человек, посланный разведывать места водопоев, дневок, привалов, запасов еды и корма для лошадей, не знает хотя бы примерного числа воинов, — нехорошо усмехнулся Ратьша. — Осалук, позови ката.

Половец поднялся с корточек, подошел к догорающему костру, окликнул прилегшего пыточного умельца. Тот, без слов поняв, что от него требуется, закатывая рукава и скалясь, двинулся к богдийцу. Того опять бросило в восковую бледность. Кат не успел и подойти, а пленник начал говорить.

— Не спеши, — велел Осалуку боярин. — Переводи все очень тщательно. Если чего-то не поймешь, лучше переспроси.

Половец кивнул и начал переводить. Богдиец сказал даже больше, чем от него требовалось. Оказывается, Ли-Хай служил до похода при дворе Великого хана и занимался учетом и снабжением военных сил Монгольской империи. С его слов, перед походом в их службе числилось сто тридцать пять «тысяч» собственно монголов. «Тысяча» — это не тысяча воинов. Это тысяча монгольских семей — кибиток, должных выставить тысячу бойцов. Тысячу, не меньше. В случае нужды «тысяча» могла выставить и больше за счет подросших сыновей. А с четырнадцати лет монгол уже считается воином. Так что монголы легко могут выставить сто тридцать пять тысяч воинов, а при нужде удвоить численность войска за счет призыва старших сыновей. К этим силам следует добавить десять тысяч постоянных телохранителей Великого хана — кешигов.

Кроме того, в монгольское войско воинов дают племена ойратов, бурят и киргизов, которые могут выставить все вместе не меньше четырех туменов. Притом, киргизы славятся своей тяжелой панцирной конницей. Имеется еще особый тумен онгутов. Это народ, родственный монголам, но не входящий в улусы сыновей Чингиса. Десять тысяч выставляют карлуки — завоеванный уже давно народ в Восточном Туркестане. Еще имеется полтора тумена уйгуров. Их хан является зятем покойного Потрясателя Вселенной.

Ну и покоренные племена империи Цинь выставляют столько войск, сколько потребует Великий хан. Но эти сейчас воюют с суньцами.

В Великом Западном походе участвует треть собственно монголов. Где-то сорок пять тысяч. Точнее он, Ли-Хай не знает.

Богдиец виновато улыбнулся и со страхом покосился, на стоящего рядом ката.

— Это понятно, — ободряюще кивнул Ратислав. — Продолжай.

Из этих воинов создали десять туменов. То бишь, примерно четыре с половиной тысячи монголов в каждом. По мере продвижения на запад они пополнялись до полного состава ойратами, бурятами, киргизами, онгутами, карлуками и уйгурами, а так же воинами недавно покоренных народов: тангутами, хорезмийцами, кипчаками, туркменами и прочими. Чтобы люди и скот не страдали от бескормицы и недостатка воды, каждый тумен шел своей дорогой, проложенной такими, как Ли-Хай, кебтеулами. Войско шло по степи широкой полосой. От крыла до крыла всаднику надо было скакать не меньше суток. Шли налегке, без обозов. Весь скарб везли на вьючных лошадях. Стада для пропитания воинов гнали с собой. Часто устраивали облавные охоты, для пополнения запасов мяса и обучения воинов, действовать, как единое целое. Кебтеулы, идущие впереди, обозначали места привалов, дневок и водопоев, указывали местным покоренным племенам, куда свозить припасы для пропитания двигающегося войска.

Богдиец, чувствовалось, сам увлекся своим рассказом. То, что вокруг собрались послушать почти все русичи, придавало его речам еще большее вдохновение.

— Так монголов, получается, что-то около ста тысяч? — решил уточнить Ратислав, поняв, что Ли-Хай может говорить теперь очень долго, а отряду пора двигаться дальше.

Богдиец примолк, видно не сразу сумев сообразить о чем его спросили. Наморщил лоб. Потом покачал головой и заговорил уже медленнее, без прежней увлеченности.

— Еще лет восемь назад в низовья Итиля было послано войско под командованием Субедя-Богатура, — перевел Осалук. — Для войны с саксинами, буртасами, мокшей, чувашами но, главное, с булгарами и башкирдами. Ему было выделено три тумена. Собственно монголов в войске имелось не более десяти тысяч, остальные набирались из покоренных племен. Субудай сумел потеснить булгар и башкирдов, но этих сил для успешной войны оказалось мало. Потому через два года к нему отправился со всеми силами своего улуса Бату-хан. Надо сказать, сил тех, спервоначалу, было не так уж много. Великий Чингис выделил ему при дележе улусов четыре «тысячи». То бишь, четыре тысячи кибиток, которые могли выставить при крайнем напряжении